Капля дёгтя
Автор пишет, что год написания манифеста - это «год смертей». Почти ежедневно в газетах появляются некрологи о безвременно умерших знаменитых людях. Газетные полосы оформлены траурно, полны черных рамок. Именно поэтому такой диссонанс вызывает оживление журналистов по поводу очередного крайне трагичного события.
Критики рады поплясать на костях футуризма, и вот многие недели набатом раздается: «Хо, хо, хо! так его! вези, вези! наконец-то!» При этом читатели, растерявшиеся и пришедшие в волнение, безустанно задаются вопросом: «Как умер? футуризм умер?»
Приходится подтвердить, что да, футуризм мертв. Уже в течение года можно наблюдать следующее явление. Поэзия, ранее «огнесловная», с трудом лавирующая между правдой, красотой и участком» теперь превратилась в догмат «каких-то воробьиных истин».
Автор с болью обращается к читателям, взывая к тем, кто остался вести привычную оседлую жизнь, т.к. молодое поколение, опора футуризма, «еще не скоро вернется с поля брани». Футуризм представляется автору как «взбалмошный, в рыжих вихрах детина, немного неумный, немного некультурный, но всегда… смелый и горящий». Автор осознает, что людям старшего возраста не понять настроение молодого поколения. Он настолько удручен отношением к футуризму, что без всякого уважения к годам применяет нелестные эпитеты, описывая старшее поколение: «вы — или неспособные носить оружие рахитики или старые мешки, набитые морщинами и сединами, дело которых думать о наиболее безмятежном переходе в другой мир, а не о судьбах русского искусства».
Вместе с тем, автор выражает мнение, что он и сам испытывает двоякие чувства по поводу судьбы футуризма. Он призывает нас, читателей, вспомнить появление футуризма, основной задачей которого было шокировать общество. Тремя китами первого футуристского манифеста были:
1. «смять мороженицу всяческих канонов, делающую лед из вдохновенья»,
2. «сломать старый язык, бессильный догнать скач жизни»,
3. «сбросить старых великих с парохода современности».
Футуризм казался обывателям эксцентриком, чуть ли не сумашедшим… Но вскоре стало понятно, что он – это «дьявольская интуиция», нашедшая отражение в сегодняшнем дне.
Война, призванная ломать устоя и границы, заставляет нас понять границы того, что было ранее за гранью воображения. Автор обращается к людям искусства и утверждает, что ни художники, ни поэты старой школы не способны понять и выразить современность.
По мнению автора, люди в массе своей принимают футуризм и речь их, также как и мысли их, захвачены им.
Маяковский утверждает, что Россия охвачена футуризмом.
Люди, не умеющие анализировать себя, не видящие того, что футуризм уже в нас, провозгласили, что футуризм мертв. Возможно, он умер как явление, но он, сильный, как сама природа, захлестнул всех и стал неотъемлемой частицей каждого.
Если футуризм перестал быть прерогативой избранных, то он более не актуален и потому мертв. Но ему удалось разрушить старое, и не стоит удивляться, что теперь в руках поэтов «вместо погремушки шута чертеж зодчего».